Досудебное урегулирование споров: от общего к частному

Category: INTERNATIONAL LAW Created: Wednesday, 16 August 2017 12:01

Научная статья посвящена вопросу досудебного урегулирования споров. На основе исследования правовой доктрины, международной договорной базы, судебной практики в статье делается вывод об отсутствии нормативного закрепления запрета сторонам спора изменять приведенные в обоснование своего требования в досудебной процедуре разрешения спора доводы.

TUMANYAN Armen Eduardovich
Ph.D. in Law

PRE-TRIAL SETTLEMENT OF DISPUTES: FROM GENERAL TO PRIVATE

The article considers the question of pre-trial settlement of disputes. On the basis of law doctrine, international treaties and case-law study the author comes to the conclusion that there is no normative binding prohibition to the parties to the dispute to change the reasoning given in the pre-trial settlement of the dispute. The article also describes the circumstances under which it can be argued that there is a dispute between the business entity and the Eurasian Economic Commission.

Keywords: international court, pre-trial settlement of disputes, arguments of parties.

Общественные отношения (социальные отношения) - от­ношения между социальными субъектами по поводу социаль­ного равенства и социальной справедливости в распределении жизненных благ, условий становления и развития личности, удовлетворения материальных, социальных и духовных по­требностей.

Как известно, социальные отношения складываются во всех сферах общественной жизни, функционируют в рамках системы социальных институтов и регулируются механизмом социального контроля. Согласно Т. Парсонсу, социальный контроль представляет собой процесс, при помощи которо­го посредством наложения санкций оказывается противодей­ствие девиантному поведению и поддерживается социальная стабильность.¹

Социальный контроль является одним из способов само­регуляции социальной системы, а именно, общества в целом, социальной группы и т.п., обеспечивающий посредством нор­мативного регулирования целенаправленное воздействие на людей и других социальных элементов этой системы, их упо­рядоченное взаимодействие в интересах укрепления порядка и стабильности.

В зависимости от формализации используемых средств выделяется два типа социального контроля:

1. Неформальный, в процессе осуществления которого используются неформальные (преимущественно моральные) способы регулирования;
2. Формальный, в процессе осуществления которого при­меняются формальные (преимущественно правовые, офи­циальные) способы регулирования. Для его осуществления вырабатываются особые своды правил, которые носят обяза­тельный характер и их выполнение обеспечивается принуди­тельной силой государства.

Воздействие государства на общественные отношения путем установления обязательных, угодных данному государственному образованию правил поведения, т.е. посредством права, переводит их в категорию правоотношений, а само по­нятие из социолого-философского превращается в социально­правовое, которое, как известно, является основным в юриди­ческой науке.

Таким образом, являясь одной из форм социального кон­троля, право представляет собой систему норм, установлен­ных и (или) санкционированных государством и призванных регулировать общественные отношения. В отношении каж­дого отдельного субъекта право выступает как независящая от него объективная совокупность нормативных актов то есть, так называемое, объективное право, поскольку предусмотрен­ные им права и обязанности носят абстрактный характер. Они не принадлежат конкретному субъекту, представляя собой предусмотренные государством пределы, правила поведения, которых должен придерживаться каждый член социума и лишь при наступлении определенных условий - юридических фактов - возникают конкретные личные права и обязанности, предусмотренные правом. Такие права и обязанности, явля­ющиеся уже принадлежностью конкретных субъектов право­отношений, принято называть субъективными юридически­ми правами и обязанностями, или правом в субъективном смысле. Правоотношение как раз и осуществляет применение абстрактных юридических норм к конкретным отношениям субъектов права и порождает соответствующие субъективные права и юридические обязанности.

Вместе с тем, при вступлении в правоотношения не все их субъекты добросовестно пользуются своими правами и испол­няют свои обязанности в соответствии с правовыми установ­лениями, зачастую нарушают требования не только правовых, но и моральных норм. Это происходит также и в результате наличия у сторон правоотношения несовместимых, взаимои­сключающих интересов, ценностей, отсутствия единообразия правопонимания и, как итог, приводит к различному подходу и трактовке смысла той или иной нормы. Все это становится основанием для возникновения правового конфликта, который разрешается либо взаимным соглашением сторон, либо посредством вмешательства третьей стороны-государства в лице своих судебных органов.

В литературе нет однозначного понимания юридическо­го конфликта. По мнению В. Н. Кудрявцева, юридический конфликт можно определить как противоборство субъектов права в связи с применением, нарушением или толкованием правовых норм. Любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон (их юридиче­ски значимыми действиями или состояниями), и, следователь­но, субъекты либо мотивация их поведения, либо объект кон­фликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет юридические последствия, квалифицируется как правовой.

При этом большинство ученых, определяя само понятие правового конфликта выделяют следующие его признаки.

Во-первых, участниками данного конфликта являются субъекты права, обладающие определенным статусом. Что­бы стать полноценным участником правоотношений субъект права должен обладать определенным статусом, т.е. совокуп­ностью нормативно закрепленных юридических прав и обя­занностей.

Во-вторых, любой конфликт предполагает, что его сто­роны имеют противоположные, несовместимые интересы. Интересы служат одним из значимых мотивов совершения действий или воздержания от них, т.е. лежат в основе право­отношений. Любые юридические конфликты связаны с на­рушениями правовых норм и направлены на неправомерное изменение статуса субъекта и установленного правопорядка в обществе, т.е. являются запретным состоянием.

В-третьих, юридический конфликт предполагает наличие юридических процедур его разрешения, в результате чего воз­никают правовые последствия. Главная задача права состоит в ограничении негативного проявления конфликта, создании системы процессуальных гарантий для разрешения конфлик­та. Таким образом, под юридическим конфликтом понима­ется противоборство субъектов права с противоположными пониманием и действиями по отношению к принципам и нормам права с целью изменения своего статуса и юридиче­ского состояния.

Как было уже отмечено выше, юридический конфликт может быть разрешен сторонами правоотношения самостоя­тельно либо с привлечением третьих лиц, а именно государ­ственного органа, уполномоченного на разрешение такого рода конфликтов - суда. Право выбора способа разрешения юридического конфликта принадлежит сторонам. Исключе­нием в данном вопросе являются уголовно-правовые конфлик­ты.

Процедура разрешения юридического спора, осущест­вляемая его сторонами самостоятельно, без привлечения го­сударства в лице его судебных органов и не являющаяся обяза­тельным условием для дальнейшего обращения в Суд условно называется внесудебным урегулированием спора. Внесудеб­ные способы разрешения споров, как правило, именуют аль­тернативными (с английского alternative dispute resolution - ADR (АДР).

Что касается досудебного урегулирования спора, то это разновидность примирительной процедуры, которая лишь указывает на период разрешения правового конфликта до обращения в суд, и представляет собой обязательную претензию потенциального истца к потенциальному ответчику, которая в случаях, определенных государством, дает субъекту ее предъ­явившему право для дальнейшего обращения в Суд.

Следует отметить, что как досудебное так и внесудебное урегулирование спора в любом случае являются претензион­ным (претензия от лат. praetensio -притязание, требование) в силу того, что в отсутствии требования, нет спора о праве, а значит отсутствует и правовой конфликт, подлежащий раз­решению, а без него теряют всякий смысл сами процедуры внесудебного и досудебного урегулирования споров, а даль­нейшее обращение в Суд становится безосновательным и бес­предметным.

В любом случае у стороны правового конфликта есть право выбора - решить спор не прибегая к посредничеству го­сударства, то есть во внесудебном порядке, к примеру, путем проведения консультаций, переговоров с противоположной стороной, обращения к медиатору, к вышестоящему долж­ностному лицу или органу и т.п., либо путем представления соответствующего иска в судебные инстанции. Однако в ряде случаев государство ограничивает это право истца, вменяя ему в обязанность по строго определенным видам правовых кон­фликтов проведение досудебного урегулирования спора, не­выполнение которой лишает его судебной защиты.

При этом по общему правилу, гарантируется возмож­ность непосредственного обращения в Суд по всем видам пра­вовых конфликтов, если отсутствует прямое указание на необ­ходимость их предварительного разрешения в претензионном порядке. К примеру, общая норма статьи 10 ГК Республики Беларусь позволяет сторонам исключить претензионный по­рядок урегулирования спора, если он не является обязатель­ным для договоров данного вида. Пунктом 2 статьи 10 ГК Кыр­гызской Республики определено, что законом или договором может быть предусмотрено урегулирование спора между сто­ронами до обращения в суд.

Следует отметить, что в зависимости от метода правового регулирования нормы права, регулирующие порядок приме­нения претензионной процедуры классифицируются как:

• императивные нормы, в которых закрепляется обязан­ность сторон спорных правоотношений до судебного разбира­тельства соблюсти данную процедуру;
• диспозитивные нормы, констатирующие право субъек­та спора воспользоваться претензионным порядком до пода­чи искового заявления в суд.

В императивных нормах закреплена обязанность при­менения претензионной процедуры до обращения с иском в судебные инстанции. Однако подобное условие закреплено в правовых нормах и актах, регулирующих определенную раз­новидность гражданских правоотношений, в нормах указана конкретная категория споров и предъявители претензии.

Так, согласно гражданскому законодательству Республи­ки Беларусь, по общему правилу, для споров, возникающих между юридическими лицами и (или) индивидуальными предпринимателями, установлен обязательный претензион­ный порядок их разрешения (путем подачи претензии - письменного предложения о добровольном урегулировании спо­Р^а).

В соответствии с пунктом 2 статьи 468 ГК Республики Ар­мения требование об изменении или расторжении договора может быть заявлено стороной в суд только после получения отказа другой стороны на предложение изменить или рас­торгнуть договор или неполучения ответа в срок, указанный в предложении, а при его отсутствии - в тридцатидневный срок.

Что касается диспозитивного метода, то здесь законода­тель наделяет сторону конфликта лишь правом воспользо­ваться возможностью досудебного урегулирования спора.

Согласно статье 37 Федерального Закона Российской Федерации «О почтовой связи» при неисполнении или не­надлежащем исполнении обязательств по оказанию услуг почтовой связи пользователь услуг почтовой связи вправе предъявить оператору почтовой связи претензию, в том числе с требованием о возмещении вреда. Подобное право выбора предоставлено также пунктом 1 статьи 39 Федерального Зако­на Российской Федерации «Устав автомобильного транспорта и городского наземного электрического транспорта», в соот­ветствии с которым до предъявления к перевозчикам, фрах­товщикам исков, вытекающих из договоров перевозок пасса­жиров или договоров фрахтования, к таким лицам могут быть предъявлены претензии.

Многие ученые-правоведы считают, что законодательное регулирование претензионного порядка с помощью импера­тивного метода недопустимо и носит характер неоправдан­ного вмешательства государства в правоотношения равных в своих правах и обязанностях субъектов.

Нельзя не согласиться с данной точкой зрения, поскольку исходя из того, что главным принципом самой примиритель­ной процедуры является свобода выбора и добровольность ее использования, диспозитивный метод регулирования должен иметь превалирующее значение - государство не должно соз­давать искусственные препятствия для обращения юридиче­ского или физического лица за судебной защитой вообще и, в частности, в виде обязательного досудебного урегулирования спора. Более того, обязательное досудебное урегулирование споров порождает множество вопросов, требующих безот­лагательного решения. Самой актуальной является проблема обеспечительных мер, ходатайство о применении которых мо­жет быть заявлено наряду с представлением соответствующего иска. Вместе с тем, обязательное досудебное урегулирование спора дает недобросовестному должнику время для осущест­вления действий, направленных на уклонение от выполнения своих обязательств то есть действий, от которых обеспечитель­ные меры призваны защитить. Тем самым государство вместо посредничества в решении спора, невольно способствует усу­гублению уже существующего правового конфликта.

В отношении вопроса осуществления международного правосудия в рамках Евразийского экономического союза, сле­дует отметить, что авторы Договора о Евразийском экономи­ческом союзе от 29 мая 2014 года (далее - Договор), Статута и Регламента Суда Евразийского экономического союза, разре­шая вопрос о досудебном урегулировании спора, применили метод императивного правового регулирования. Это значит, что сторона спора, независимо от ее статуса (государство-член Союза, хозяйствующий субъект), до представления иска в Суд обязана обратиться к государству-члену или Евразийской экономической комиссии (далее - Комиссии) для урегули­рования вопроса в досудебном порядке путем консультаций, переговоров или иными способами, предусмотренными До­говором и международными договорами в рамках Союза, за исключением случаев, прямо предусмотренных Договором.

К таким, предусмотренным Договором случаям, к кото­рым отсылает пункт 43 Статута Суда, относятся оспаривание в Суде акта, действия (бездействия) Комиссии в сфере конку­ренции. Пунктом 14 Протокола об общих принципах и прави­лах конкуренции (приложение № 19 к Договору) определено, что Суд Союза принимает к рассмотрению заявление об об­жаловании решения Комиссии по делу о нарушении общих правил конкуренции на трансграничных рынках без предва­рительного обращения заявителя в Комиссию для урегулиро­вания вопроса в досудебном порядке.

Здесь следует отметить, что решения Комиссии о нало­жении штрафа на нарушителя общих правил конкуренции, решения Комиссии, обязывающие нарушителя общих пра­вил конкуренции совершать определенные действия являют­ся исполнительными документами и подлежат исполнению органами принудительного исполнения судебных актов, ак­тов других органов и должностных лиц государства-члена, на территории которого зарегистрированы совершившие правонарушение хозяйствующий субъект (субъект рынка), не­коммерческая организация, не являющаяся хозяйствующим субъектом (субъектом рынка), или на территории которого постоянно или временно проживает совершившее правонару­шение физическое лицо. Наряду с этим, эти правовые акты, в отличие от других, носят не общий, а индивидуальный харак­тер, представляют собой одностороннее волевое властное дей­ствие исполнительного органа Союза, вызывающее возникно­вение конкретных правоотношений, соответствующих прав и обязанностей и будучи адресованы конкретному субъекту, применяются однократно и не сохраняют свое действия после их реализации, после того как прекратились конкретные отно­шения ими предусмотренные. По своему содержанию подоб­ные решения направлены на ограничение прав и интересов определенного хозяйствующего субъекта, что дает последнему право непосредственного обращения в Суд без предваритель­ной досудебной процедуры.

Невыполнение обязанности соблюдения досудебного урегулирования спора по остальным категориям споров в соответствии с подпунктом б) пункта 2 статьи 33 Регламента Суда влечет за собой отрицательные последствия для заявите­ля - Суд выносит постановление об отказе в приеме заявления к производству.

Некоторые юристы, говоря о соотносимости досудебной и судебной процедуры, выражают мнение о том, что это две взаимосвязанные следующие одна за другой, составляющие одного и того же процесса, вторая является прямым, непо­средственным продолжением первой, что все аргументы и доводы, выраженные в представленной потенциальному от­ветчику претензии должны быть продублированы в исковом заявлении. Более того, в случае представления в Суд какого- либо нового аргумента, довода, который не был заявлен в пре­тензии и не был обсужден сторонами правового конфликта в досудебном порядке, последний должен отказать в приеме заявления к производству, а если оно уже принято к произ­водству, то вынести постановление о его прекращении.

Такое мнение выразила Коллегия Суда Евразийского экономического сообществапри рассмотрении заявления компании «Фольксваген АГ» (Volkswagen AG) об оспарива­нии отдельных положений Решения Коллегии Евразийской экономической комиссии от 14 мая 2013 года № 113 «О при­менении антидемпинговой меры посредством введения антидемпинговой пошлины в отношении легких коммерческих автомобилей, происходящих из Федеративной Республики Германия, Итальянской Республики и Турецкой Республики и ввозимых на единую таможенную территорию Таможенно­го союза», отметив, что 4 сентября 2014 года от Комиссии по­ступило возражение о том, что заявителем не соблюден обя­зательный предварительный порядок урегулирования спора, предусмотренный статьей 4 Договора об обращении в Суд Ев­разийского экономического сообщества хозяйствующих субъ­ектов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностях судопроизводства по ним от 9 декабря 2010 года (далее - Дого­вор 2010 г.). В частности, в заявлении компании «Фольксваген АГ» изложен ряд новых аргументов и требований, в том числе об отсутствии аналогичности между легкими коммерческими автомобилями, производившимися ООО «Соллерс-Елабуга», и легкими коммерческими автомобилями, производимыми компанией «Фольксваген АГ», а также влияния импортных поставок легких коммерческих автомобилей производства «Фольксваген АГ» на производственно-экономическое состоя­ние ООО «Соллерс-Елабуга», которые не были приведены в предварительном обращении компании 15 октября 2013 года в Комиссию. Это обстоятельство не позволило Комиссии при­нять во внимание все аргументы компании по урегулирова­нию спора в досудебном порядке.

На основании указанного Коллегия Суда сделала вывод, что изложенные заявителем дополнительные требования и аргументация имеют существенное значение, возможность урегулирования спора в Комиссии во внесудебном порядке не исчерпана и, руководствуясь статьей 4 Договора об обра­щении в Суд Евразийского экономического сообщества хозяй­ствующих субъектов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностях судопроизводства по ним, статьями 28, 50 Регла­мента Суда Евразийского экономического сообщества по рас­смотрению обращений хозяйствующих субъектов, 7 октября 2014 года постановила отказать в принятии к рассмотрению заявления компании «Фольксваген АГ».

Между тем, в праве Евразийского экономического сооб­щества, действующем на момент рассмотрения заявления ком­пании «Фольксваген АГ», отсутствовала норма, прямо предпи­сывающая стороне правового конфликта при предъявлении соответствующего иска в Суд придерживаться аргументов и доводов, приведенных в процессе досудебного урегулирова­ния спора. Не была предусмотрена и норма, запрещающая Суду принимать к производству или предписывающая при­нимать судебное постановление об отказе в приеме к произ­водству заявлений с такими недостатками.

Пункт 1 статьи 4 Договора об обращении в Суд Евразий­ского экономического сообщества хозяйствующих субъек­тов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностях судопроизводства по ним лишь устанавливал, что заявление может быть принято к рассмотрению Судом только после предварительного обращения хозяйствующего субъекта в Комиссию Таможенного союза. Ни данная правовая норма и никакая другая не устанавливают особенностей досудебного урегулирования споров, не предписывают участнику право­вого конфликта представлять какие-либо аргументы (доводы) своего требования и не запрещают не представлять их вообще. Это значит, что Евразийский экономический союз не намерен посредством права оказывать воздействие на общественные отношения, возникающие в процессе досудебного урегулиро­вания спора и переводить их в категорию правоотношений. Осуществление претензионной процедуры оставлено на ус­мотрение сторон конфликта, которые вольны сами выбирать способы, формы и методы, направленные на достижение ко­нечного результата. Эта процедура выходит за рамки норма­тивно урегулированного судебного процесса и имеет к нему отношение лишь как необходимое условие для вмешательства в правовой конфликт со стороны компетентного органа, при­званного вершить правосудие. Следовательно, право участни­ка правового конфликта на представление любых аргументов и доводов в Суд никоим образом не связано с его аргументами и доводами при досудебном обсуждении предмета спора и не может быть ограничено Судом по рассматриваемой мотива­ции.

Примерно такое же, сходное с вышерассмотренным мне­нием Суда Евразийского экономического сообщества, выска­зало Министерство юстиции Республики Беларусь в своем ходатайстве о прекращении судебного разбирательства по за­явлению Российской Федерации по спору о соблюдении Ре­спубликой Беларусь Договора о Евразийском экономическом союзе, статьи 125 Таможенного кодекса таможенного союза, статей 11 и 17 Соглашения о взаимной административной по­мощи таможенных органов государств-членов таможенного союза: «Вопросы о нарушении конкретных норм в привязке к Договору о ЕАЭС и праву ЕАЭС в 2015 году не являлось пред­метом досудебного урегулирования и на этом основании не могли быть переданы на рассмотрение Суду в соответствии со статьей 112 Договора и приняты к производству в соответ­ствии с пунктом 43 Статута Суда (приложение N2 к Договору о ЕАЭС), поскольку это лишает стороны возможности конста­тировать наличие либо отсутствие определенного предмета спора, исчерпать иные способы его разрешения и соблюсти досудебный порядок» (том 12, л.д. 77).

Однако статья 112 Договора гласит, что споры, связанные с толкованием и (или) применением положений Договора разрешаются путем консультаций и переговоров. В случае не­достижения согласия в течение 3 месяцев с даты направления одной стороной спора другой стороне спора официальной письменной просьбы о проведении консультаций и перего­воров, если иной срок не предусмотрен Статутом Суда, спор может быть передан любой из сторон спора на рассмотрение в Суд Союза, если сторонами спора не достигнута договорен­ность об использовании иных механизмов его разрешения.

Из данной правовой нормы также следует, что право стороны конфликта (государства-члена) на обращение в Суд ограничено тем же условием - необходимостью досудебного, претензионного урегулирования спора. Вопрос наличия аргу­ментов, доводов при проведении консультаций и переговоров, их разнообразия, отсутствия вообще оставлен на усмотрение сторон. Что касается заявления стороны спора в Суд, то его аргументация ни в коей мере не связана с досудебной проце­дурой и зависит лишь от того как сторона - истец видит раз­умные перспективы удовлетворения своего требования.

В пользу данного вывода говорит и пункт 2 статьи 23 Ре­гламента Суда, согласно которому стороны вправе знать об аргументах друг друга до начала судебного разбирательства. Это значит, что истец имеет право до начала судебного раз­бирательства дополнять, изменять, исключать аргументы и доводы исходя из выбранной им политики, направленной на достижение конечной цели - доказательства своей правоты в решении правового конфликта. Никаких норм, ограничиваю­щих его свободу в данном вопросе ни в национальном праве государств-членов, ни в праве Союза не предусмотрено.

Противоположный подход к данному вопросу являет­ся попыткой, хотя и косвенной, вменить истцу не предусмо­тренную правом обязанность - доказывая свою правоту огра­ничиться аргументами и доводами, являющимися основой в досудебном урегулировании вопроса, а значит объединить в единое целое досудебное рассмотрение спора с его процессу­ально гарантированным рассмотрением в Суде, что приводит к правовому казусу.

Необходимо отметить, что определенная категория юри­стов считают, что оспаривание действия (бездействия) Комис­сии не предполагает представления претензии как обязательного условия доступа к Суду. Они считают, что действие или бездействие компетентного органа Союза в ответ на соответ­ствующее обращение юридического или физического лица, направленное в его адрес, само по себе уже является досудеб­ным урегулированием спора.

Подобное мнение не согласуется с действующим правом союза. Комплексный анализ пунктов 39, 43 Статута Суда по­зволяет сделать вывод о том, что по общему правилу все виды правовых конфликтов, подлежащих рассмотрению в Суде Союза, независимо от их категории и предмета, должны в обязательном порядке пройти процедуру досудебного урегу­лирования спора, что представляет собой попытку сторон раз­решать существующий конфликт до Суда.

Кроме этого, претензионная процедура представляет со­бой досудебное урегулирование спора. Она может быть заяв­лена только после его возникновения. Это значит, что в отсут­ствие спора не может быть и досудебной процедуры.

Здесь необходимо рассмотреть несколько по сути схожих подходов к определению понятия «спор» в международном праве.

Постоянная Палата Международного Mavrommatis Palestine Concession 1924 года указала «спор - это разногласия по вопросу права или факта, конфликт правовых взглядов или интересов между двумя лицами».

Суд ООН в 1950 году в консультационном мнении по Ин­терпретации Мирных соглашений с Болгарией, Венгрией и Ру­мынией в качестве спора указывает «ситуацию, в которой две стороны имеют явно противоположные взгляды, касательно вопроса исполнения или неисполнения определенных обя­зательств по договору». На данные определения часто ссыла­ются либо приводят аналогичные определения, в частности, составы арбитража Международного центра по урегулирова­нию споров (МЦУИС).

В решении от 21 декабря 1962 г. Ethiopiav South Africa, Liberliav South Africa Суд ООН указал, что «...недостаточно по­казать, что интересы двух сторон в данном деле сталкиваются. Должно быть продемонстрировано, что на заявление одной сто­роны вторая безусловно высказалась против...» и процитировал определение международного спора из дела Mavrommatis. В деле Liechtensteinv Germany (решение Суда ООН от 10 февра­ля 2005 года) Германия указывала, что «обсуждение расхожих правовых мнений не должно рассматриваться в качестве сви­детельства наличия спора по смыслу положений Статута Суда «до его (обсуждения) достижения определенного порога». После цитирования указанного выше решения от 21 декабря 1962 г. и краткого описания расхождения позиций сторон Суд установил: «Таким образом, Суд находит, что в данном раз­бирательстве жалобы по фактам и праву, сформулированные Лихтенштейном против Германии отрицаются последней. В соответствии с хорошо сложившейся практикой (...), Суд при­ходит к выводу, что в силу данного отрицания между Лихтен­штейном и Германией существует правой спор». В решении Суда ООН от 30 июня 1995 года по делу о Восточном Тиморе (Portugalv Australia), Суд ООН также приводит определение понятия «спор» из дела Mavrommatis Palestine Concession и тре­бования к доказыванию наличия спора из решения по делу Ethiopiav South Africa, Liberliav South Africa.

Таким образом, применяя данные подходы к определе­нию понятия «спор» в международном праве к анализируе­мой ситуации досудебного урегулирования спора при оспа­ривании субъектом хозяйствования действия или бездействия Комиссии, следует отметить следующее. Свидетельством на­личия спора, а именно конфликта правовых взглядов или ин­тересов между Комиссией и субъектом хозяйствования может быть либо соответствующий ответ Комиссии на обращение лица, который не соответствует его правовым взглядам, либо его отсутствие по истечении разумного срока для такого от­вета. И только при таких обстоятельствах, свидетельствующих о наличии правового спора, субъект хозяйствования может инициировать процедуру досудебного урегулирования спора путем повторного обращения в Комиссию. При первом же обращении хозяйствующего субъекта в Комиссию с прось­бой о совершении каких-либо действий или с просьбой воз­держаться от их совершения между ними еще не существует спора. Правовой конфликт здесь возникает уже после того, как Комиссия не совершила требуемое заявителем действие или совершила такие действия, которые повлекли или могли по­влечь нежелательные для него последствия. Только после это­го у заявителя возникает право на обращение в Суд, а значит и обязанность для выполнения необходимого условия-направ­ления соответствующей претензии потенциальному ответчи­ку.

Более того, пункт 43 Статута Суда прямо обязывает заяви­теля предварительно обратиться к Комиссии для урегулиро­вания вопроса в досудебном порядке путем консультаций, пе­реговоров или иными способами. При этом эти иные способы должны быть предусмотрены Договором и международными договорами в рамках Союза. В противном случае спор не при­нимается к рассмотрению Судом. Возникает естественный вопрос, о каких консультациях, переговорах иных способах и процедурах, направленных на досудебное урегулирование спора, может идти речь в его отсутствие?